?Один день Константина Сергеевича (Ловец ощущений)?
Я просыпаюсь под тихий звук гонга. Первый гонг я слышу еще во сне, и мое сознание пытается вплести его в сюжет, но этот трюк хорошо работал только первые несколько дней, поэтому я быстро понимаю что происходит и открываю глаза.
В комнате кромешная тьма, даже окно во всю стену слева почти не дает света. До рассвета еще час, луна где-то за горизонтом, и звезд не видно - то ли их закрывают эвкалипты, то ли облака. И я сразу включаю прикроватную лампу, чтобы не провалиться в сон. Не то чтобы мне сильно хотелось спать, но после того как вдали затихнет последний гонг, наступит абсолютная тишина, ведь птицы, которые весь день создают аккомпанемент австралийского леса, еще спят. Кроме того, мой сосед за тонкой деревянной стенкой не встанет еще как минимум полчаса. Мы все здесь живем по расписанию, но даже в рамках этого расписания люди формируют собственные привычки.
Сон! Надо не забыть сегодняшний сон. Эх, жаль нет бумаги. Я редко записываю сюжеты, но в этом месте мне снятся особые сны. Вот и сегодня вернулся интересный мир, который я уже посещал год или полгода назад. Надо ментально зарисовать как можно больше деталей. А главное вид, пока я еще помню этот вид на Город. Выйти отсюда, найти время и всерьез заняться рисованием…
?Мост Ведьм?
Два города, старый и новый, разделенные провалом. И не просто бездонной пустотой посередине, но еще и провалом во времени. Старый Город остался в средневековье, Новый Город живет в XXI веке. С одной стороны черепичные крыши и шпили соборов, с другой стекло и бетон небоскребов. И тонкий мост над пропастью на изящной арке. Мост, по которому никто никогда не ходит, потому что на мосту несмотря на его узость каким-то чудом живут ведьмы. Никто кроме меня.
Я не знаю, почему я особенный в этом сне. Почему я могу договориться с ведьмами и носить контрабанду через мост из прошлого в будущее и обратно. Но у меня есть друзья по обе стороны и есть враги…
Смотрю на часы. Время: 4:02. Старые беговые часы, без которых я больше не могу представить свою левую руку, они стали частью меня. Если их снять, браслет белой кожи напомнит, что когда-то давно это был мой натуральный цвет. Когда-то я жил в другом мире, где почти не было солнца…
У меня больше нет телефона, нет айпада: часы - мой единственный гаджет в мире запрещенных технологий. Это конечно компромисс, потому что здесь не нужно знать время - все важные события всегда происходят по расписанию, всегда по гонгу. Часы же дают мозгу поток информации, и с успехом заменяют утренние новости. Я могу долго смотреть на статистику и думать о прогрессе. Но это отвлекает от главной цели, и я уже научился отсекать такие моменты.
Быстро встаю с маленькой почти детской односпальной кровати, и она громко скрипит. ?Не могли нормальные кровати купить? - каждый день думаю я, и каждый день ловлю себя на том, что уже думал об этом. Здесь я как никогда осознал насколько цикличен мой мозг - одни и те же раздражители, одни и те же мысли. Бесконечный цикл сознания, а не поток.
Включаю свет в тесной ванной с традиционной раковиной, которая абсолютно бесполезна, потому что по размеру совпадает с зеркальной полкой над ней. Но это тоже неважно, потому что чистить зубы местной водой нельзя: в ней так много железа, что она окрашивает все в цвет ржавчины. Вода подходит только для душа, и сегодня как раз день душа. Пара минут чтобы отрегулировать неподатливую температуру, и я наконец могу согреться под тонкими струйками на вид вполне прозрачной воды. Холод по утрам… я почти привык к нему, но почти не считается.
Теплые утренние штаны, свежая футболка. Приоткрыть окна, надеть куртку, погасить свет. Мои движения размеренны и неторопливы, я чувствую время. Одинокий гонг вдали - это значит что сейчас в районе 4:20 и пора на утреннюю медитацию. Я пойду на нее, хотя половина группы пропускает утренние часы в зале. Эти часы разрешено сидеть дома, но мой мозг утром взбудоражен после сна, а тело абсолютно спокойно до завтрака. Мне просто нужна тишина зала чтобы сосредоточиться, нужно мое привычное место, коврик и подушки.
Я выхожу в ночь, и предрассветного сумрака уже достаточно чтобы различить дорогу к залу. На улице пронизывающий холод - мой деревянный дом хотя бы как-то держит тепло по ночам, поэтому контраст обжигает. Отчасти это происходит потому что я мало ем (позже я узнаю, что потерял 2 кг за 10 дней), и организму не хватает энергии чтобы согреться даже на солнце. Отчасти потому что все эти дни я тренировался? ловить и игнорировать ощущения всем телом, и холод - лишь одно из них. Ощущение гравия через подошвы, ветра на лице, пульса во всех артериях. Мое сознание привычно заглушает все это как бесполезный фон, но я здесь чтобы ломать привычки сознания.
Судя по влажности сегодня на реке туман, но реку с дороги не видно, только со смотровой возле которой построен главный зал. Река развлекает меня каждый день: зеркальным отражением в штиль, и затейливыми рисунками ветра на волнах во второй половине дня. Моне мог бы бесконечно рисовать этот вид, окажись он здесь.
Идти всего 2 минуты и дорога пуста, но я почти уверен, что ежедневная аудитория уже сидит. Я снимаю куртку (в зале заметно теплее чем на улице) и мои новые кроссовки, которые так странно выглядят на стойке рядом с чужой обувью. Чьи-то кроссовки настолько стары, что протерлись до дырки над большим пальцем, и я каждый день смотрю на эту дырку и думаю: ?я бы так не смог?. Но люди здесь собрались совершенно разные, и я только в последний день узнаю кто из них кто.
В зале как обычно тишина, несколько человек уже медитируют на своих местах и я занимаю свое. Передо мной сидит Аарон, способности которого просидеть час без движения я завидовал каждый день. Особенно первые пару дней, когда боль заглушала все остальные ощущения, и мне казалось что я ничему не учусь. Но после того как мне дали спинку, лотос перестал быть для меня постоянной пыткой. Глухая боль в спине конечно осталась, но я наконец начал понимать, что боль - это тоже часть процесса, и вообще все обучение спланировано так, чтобы через подавление боли мозг сломал привычку избегать неприятных ощущений.
Я укутываюсь в медитативную шаль, закрываю глаза и почти мгновенно погружаюсь. Точнее пытаюсь погрузиться, потому что сознание упорно возвращается в привычное русло. И я ловлю себя на мыслях снова и снова, и направляю себя к работе - бесконечному циклу поиска тонких ощущений по всему телу, от головы к ногам, от ног к голове… Гоенка-ри начинает читать сутры на пали (мертвом языке времен Будды), динамик находится точно справа от меня, и служит мне звуковым маяком. Потому что когда он умолкает, остается лишь беспросветная тишина, изредка нарушаемая чьим-то сопением или сменой позы.
Я думаю обо всем о чем угодно, кроме того чтобы не думать ни о чем: об утреннем сне, о том что за последние дни вспомнил всех бывших и все ошибки молодости. Когда у сознания не остается внешних источников стимуляции, на поверхность поднимаются глубинные пласты памяти, еще недавно казавшиеся забытыми навсегда. Вспоминаются люди и события, из-за которых я когда-то так переживал, и которые теперь совершенно не имеют значения. Потому что все вокруг - это бесконечная иллюзия страдания. Которое неизбежно пройдет. Гоенка-ри каждый вечер на дискурсе рассказывает очень умные вещи: например, что интеллектуальное восприятие учения Будды практически бесполезно. И теперь к концу курса я понимаю его: можно бесконечно рассуждать о том, что все пройдет. Но кто готов поверить в это и сделать практические выводы? Кто готов отбросить прошлое и будущее и жить исключительно настоящим? Кто готов отказаться от власти вещей? Восьмеричный путь стал тернистее за две с половиной тысячи лет. В наше время проще стать новым Иисусом, чем новым Буддой. Я ловлю свое сознание и возвращаюсь к работе. Несколько секунд сознание не думает, оно полностью поглощено процессом…
Я думаю о том как и зачем я оказался здесь. Как я впервые узнал про випассану, и совершенно не заинтересовавшись идеей, забыл о ней на долгие годы. Как мне напомнили об этом, и я с удивлением понял, что теперь я дорос. Как в один прекрасный день подал заявку на курс, заполнив длинную анкету, и как состоялся неожиданный телефонный разговор о моей депрессии, которая для меня теперь в таком же далеком прошлом как жизнь до того момента когда я почти умер в 2020.
В день прибытия я заполнил очередную анкету, и долго думал над графой о своих ожиданиях. Не за откровением, не за спасением, не за исцелением - я пришел всего лишь за новыми впечатлениями. Правильно калибровать ожидания - это тоже навык, который приходит с возрастом.
Я ловлю свое сознание и возвращаюсь к работе. Несколько секунд сознание не думает, оно полностью поглощено процессом…
В первый день, когда администратор забирал мой телефон и кошелек, я просил: ?а что, действительно люди убегают?? ?Да конечно, особенно на второй день и на шестой, когда начинается настоящее погружение в подсознание. Но, как говорится, если ты настолько слаб, что не можешь противостоять своим демонам, то зачем ты пришел??
Мы потеряли одного на седьмой день. Внезапно в стройных рядах ковриков для медитации возникло пустое место. Я заметил далеко не сразу, и потом еще долго пытался связать обрывки впечатлений о том высоком нескладном парне в очках в единую картину чтобы понять ?почему?? Я так никогда и не узнал правду, человек просто исчез навсегда.
Почему я ни разу не задумался о том чтобы сбежать? Сдаться - да. Я не раз доходил до состояния, когда терял всякий смысл борьбы с болью и самим собой и просто ждал, когда внезапно щелкнет динамик справа, и Гоенка-ри начнет петь сутры (что означает примерно 5 минут до конца медитации). Но это всегда было временное поражение. После перерыва я как ни в чем не бывало начинал все заново. Я видел цель, я видел прогресс.
(В последний день через обмен опытом я узнаю, что половина учеников хотела сбежать в тот или иной момент. Кто-то от осознания бессмысленности, кто-то от истощения. Но это меня уже совершенно не удивит.)
Я ловлю свое сознание и возвращаюсь к работе. Несколько секунд сознание не думает, оно полностью поглощено процессом…
После сорока минут мое тело устает до состояния, когда сидеть без движения практически невозможно. Можно заставить себя просидеть час до конца, но это всего лишь первая утренняя медитация, остается еще примерно 9 часов, а это значит что силы надо беречь. Я открываю глаза, и вижу что за окнами светает. На часах 5:15. Контингент в зале немного поменялся: жаворонки ушли раньше меня, совы только подтянулись или еще не дошли. Я встаю хрустя всеми суставами тела, и хромая иду к выходу - это нормально. На улице поют птицы, тихие лесные птицы и петухи где-то вдали на ферме. Здесь настоящая глушь - на том берегу реки начинается бескрайний национальный парк. Пару минут я сижу на стуле у входа, поглощая рассвет, одеваюсь и иду домой. Оставшиеся 45 минут до завтрака я проведу на уютном диване, укутавшись в теплый спальник. Это конечно, совершенно другая медитация - без боли в спине и ногах нет контраста с тонкими вибрациями. Огненные кольца, которые я гоняю с головы до пят, становятся тонкими и неуловимыми. Сознание проваливается в полудрему…
Далекий гонг выбивает меня из транса. 6:30 Не забыть флягу для воды. Куртку можно не брать - на улице совсем рассвело и потеплело. Прогулка до столовой чуть дальше чем до зала, я встречаю нескольких людей идущих в том же направлении. Мы не разговариваем, мы не смотрим друг другу в глаза. Как легко оказалось отбросить все социальные ритуалы и погрузиться в первозданное одиночество.
На завтрак собираются все. У тарелок уже толпа. Народ разбирает йогурт и выстраивается в очередь к тостеру. Мне это все не интересно - хлеб я не ем уже несколько лет. Попробовал намазать джемом кусок хлеба на второй день, когда боялся, что буду голодать на вегетарианской диете, и понял, что лучше схожу за добавкой каши с фруктами. Каши всегда хватает на всех.
Я занимаю свое место (на стол приклеена бумажка с моим именем), напротив сидит Диего - грузный колумбиец, который ест медленно и много. Я быстро расправляюсь с кашей, выпиваю чай, мою тарелки в грязной воде и набираю питьевую воду. На доске объявлений ничего нового. Что ж, это тоже хорошо. Я окидываю взглядом столовую, как будто ожидая что произойдет что-то новое, но ничего необычного не происходит, люди едят, намазывают тосты, моют тарелки. Выхожу и медленно иду обратно домой переваривать пищу. Утренняя невесомость пропала, после еды учащается пульс, который по ночам и во время медитации теперь падает ниже 50. Никогда до этого я так не чувствовал биение сердца всем телом.
Прохожу чуть дальше своего коттеджа и сажусь на скамейку с видом на реку. В перерывы здесь почти всегда кто-то сидит, мне просто повезло, потому что я быстро поел. У соседней скамейки кто-то создал сад камней, и потом кто-то другой его усовершенствовал. Сознание ищет любую возможность проявить свой творческий потенциал. Я их не осуждаю, но и не присоединяюсь. Я продержался все эти дни, создавая лишь в своей голове.
Дома я выпиваю таблетку, и лежу на кровати глядя в окно на эвкалипты. Я не закрываю глаза, чтобы отделить медитацию от сна. Сознание опять полно мыслей, но мыслей вялых после еды. ?Анечча? каждый день твердит Гоенка-ри - непостоянство ощущений, непостоянство мыслей, непостояноство мира. Все эти дни я сохраняю в голове только короткий список вещей, которые я обязательно должен сделать когда выйду отсюда: что-то пересмотреть, что-то перечитать, что-то изучить, потому здесь у меня не доступа к интернету.
На часах уже почти 8 утра, значит скоро прозвучит очередной гонг на обязательную медитацию - так называемый час железной воли, когда запрещено менять позу и выходить из зала. Когда это требование добавили на четвертый день, оно казалось невозможным. Но сегодня я уже не боюсь этого часа, я просто привык.
За окном светит солнце, день обещает быть жарким. Надо закрыть окна, чтобы сохранить в комнате утреннюю прохладу. Один из ежедневных ритуалов, которые помогают наполнять весь день смыслом.
У зала уже собрались несколько человек, но никто не спешит внутрь. Все ждут учителя, прожигая время незначительными делами: кто-то задумчиво смотрит на реку, кто-то разминается. Учитель не спешит, учитель понимает.
Наконец, вдали показывается фигура в белом и все 15 человек заходят в зал и рассаживаются по своим местам.
Дневная медитация мало отличается от утренней, тело уже переварило еду, и не успело устать. Поэтому первые 20 минут пролетают незаметно. Интервалы без мыслей становятся все дольше и дольше. Иногда ?я? как будто прихожу в себя от этого процесса и снова начинаю думать, но тут же ловлю сознание и возвращаю к работе. Постепенно затекают спина и ноги. Ощущения приходят и уходят. Анечча…
Но в районе 40 минут по моим внутренним часам происходит что-то новое. Я в очередной раз расправляю спину, и внезапно глухая боль удаляется от меня. Возникает момент абсолютного спокойствия и внутренней тишины. Мой мысленный взор пробегает по ногам вверх и вместо типичных браслетов огня загораются пальцы, ступни, щиколотки - ощущения остаются везде где пробежало сознание. Я успеваю понять, что чувствую все тело, мне больше не нужно на него ?смотреть?. И в следующий миг меня выкидывает из тела, сознание, пытаясь интерпретировать происходящее, визуализирует меня как елку на которой загораются огни в тех местах где есть ощущения. Примерно за секунду загораются все, свет становится ослепительно ярким и тело взрывается. На миг не остается ничего кроме этого обжигающего света, никаких мыслей, никаких ощущений. Тем не менее, я продолжаю осознавать себя, и моя первая мысль - это попытка всеми силами удержать это приятное состояние белой пустоты. Но тело сильнее сознания: пульс уже подскочил до 120, дыхание ускорилось, и в закрытых глазах собрались слезы. Меня вышибает из медитации.
После этого происшествия я, разумеется, не могу сосредоточиться ни на чем другом. Неужели это оно? Одним глазком я заглянул в пустоту, ту самую, в которой однажды поселился Будда. Но я же ученый, должно же быть рациональное объяснение. У меня никогда не было припадков эпилепсии, но я когда-то очень интересовался нейробиологией. Что если это самонаведенный припадок, когда мозг, перегруженный сенсорными ощущениями испытывает самый настоящий креш и перезагружается. И вот именно этот момент отсутствия операционной системы интерпретируется как белая пустота. Я должен поговорить с учителем.
Следующие 2 часа медитации из дома, я по сути коротаю время и жду обеда, когда можно будет на доске объявлений записаться на беседу.
Обед в ашраме - это главный прием пищи. Согласно ?силла? (древнего кодекса обязательных требований к человеку, которым он должен следовать чтобы в принципе идти по восьмеричному пути) обед должен быть в первой половине дня. В 11:00 звучит очередной гонг и народ устремляется в столовую. Сегодня богатое меню: есть бобовая похлебка, салат, печеная картошка и овощи, а самое главное пирог! В последние дни серверы (так зовут тех, кто добровольно соглашается прожить в ашраме смену не как ученик, а как повар) начали баловать нас разными пирогами.
Но главный сюрприз ожидает меня на доске объявлений: мое имя уже записано в графу на 12:05.
Во время еды меня внезапно возвращает к мысли, которая удивила меня после вчерашнего дискурса Гоенки: я впервые осознал, что живу здесь как истинный монах 2500 летней давности - не плачу за еду и жилье (все это оплачено подаяниями прошлых учеников), не разговариваю с людьми, только ем, сплю и медитирую. Много лет назад мне было интересно попробовать монашескую жизнь в буддийской традиции, это казалось мне романтичным. Но я совершенно не ожидал найти это здесь.
Обед проходит как обычно медленно и размеренно, ученики ходят за добавкой. Я тоже съедаю лишний кусок пирога, но стараюсь не переедать как в первые дни.
Оставшееся время до интервью я гуляю. На улице жара и истошно орут цикады, но на пригорке над рекой почти всегда дует ветер и рисует на волнах свои узоры. Гуляю я не один, поскольку это единственная физическая нагрузка которая официально разрешена, по дороге нарезают круги несколько других учеников. Жаль что трек такой короткий и упирается в забор перед лесом, за забором явно есть туристическая тропа.
Жду своей очереди в кресле у входа в зал. Внутри учитель с кем-то беседует. Это очень непривычно, слышать человеческий голос другого человека, которого ты привык считать немым за эти дни. Сознание играет в игру и пытается угадать по голосу, кто это там за стеной. Я оказываюсь прав и улыбаюсь.
Я кратко пересказываю мои сегодняшние ощущения, и учитель улыбается. Он вообще часто улыбается, но в этот раз как-то особенно.
Значит я был прав, значит это состояние можно и нужно удержать! Я понимаю, что делаю неправильный вывод, но мне?
нравится ощущение своей особенности. И ощущение прогресса в мире, где каждый день происходит одно и то же.
Я возвращаюсь домой и ставлю будильник на 13:00. Дневной сон творит чудеса, даже полчаса позволяют перезагрузить мозг и дают спине отдохнуть. Я начал практиковать это еще во времена локдауна и работы из дома. В ашраме моя способность засыпать днем пришлась как никогда кстати. Другая моя редкая способность: просыпаться до будильника иногда тоже работала.
До 14:30 я медитирую из дома. Разумеется, я пытаюсь снова поймать распад тела, но то состояние полного штиля, которое ему предшествовало ускользает от меня. Чего-то не хватает.
Звучит следующий гонг и я иду в зал на следующий час железной воли. Опять ничего не происходит…
После короткого перерыва учитель подзывает учеников к себе по трое и задает стандартные вопросы о прогрессе: получается ли ловить ощущения во всех частях тела. Но для меня это уже пройденный этап, я нашел новую цель и работаю над ней. Мы медитируем вместе несколько минут, и почти сразу после того, как учитель покидает зал, все расходятся продолжать из дома. Гоенка-ри твердит почти каждый день, что эти 10 дней - уникальная возможность и нужно ее использовать по полной, но почти все ученики ленятся и срезают углы.
Жара спадает, я снова открываю окна чтобы проветрить дом на ночь. В 17:00 звучит гонг на ?ужин?. Я выпиваю таблетку. Все уже прекрасно знают, что на ужин еды нет, только пара фруктов и чай. Поэтому народ растягивает этот чай на 15 минут. Несмотря на то, что все молчат, все же столовая - это место социальное. Одно дело сидеть вместе в зале с закрытыми глазами, совсем другое дело лишний раз посмотреть на людей в их естественной среде обитания. В последний день мы все быстро познакомимся и подружимся, но не потому что прошли вместе через 10 дней боли, а потому что своим присутствием негласно поддерживали друг друга вот в эти моменты в столовой.
Следующий час железной воли начинается в 18:00, и к этому моменту мое тело уже устало за день. Боль преследует меня, но вместе с ней чудесным образом усиливается и моя концентрация. Огненные кольца становятся весомее, податливее. Я начинаю чувствовать прилив силы, но все равно с нетерпением жду когда же начнется финальный речитатив и этот час закончится. Игнорировать отвращение к боли очень сложно.
В перерыв все студенты выходят посмотреть на закат. Солнце медленно опускается за бескрайние эвкалиптовые холмы за рекой, иногда окрашивая небо в яркие цвета. Дневные птицы и цикады замолкают, им на смену приходят совершенно другие песни в сумерках. Бесконечное разнообразие птиц. Вот почему, когда люди спрашивают меня о животных Австралии, первыми на ум приходят вовсе не кенгуру с коалами, которых надо еще поискать, а вездесущие орущие птицы.
На дискурсе учитель каждый день включает телевизор и мы смотрим запись лекций Гоенки 95 года, когда он уже не был молод, но все еще полон сил. Каждый день он поражает меня забавными историями, житейской мудростью, и тем насколько хорошо отрепетирована каждая лекция. Каждый день он дополняет размытую картину випассаны новыми мазками, что совершенно противоположно современным методам обучения. Но это работает. Хотя сегодняшняя лекция меня утомляет, я с нетерпением тщетно жду упоминания полного распада тела. Спасает только то, что сидеть можно в любой позе, и за этот час я успеваю немного отдохнуть.
Финальный перерыв, на улице уже почти темно. Видно звезды, и я без труда нахожу Южный Крест. Забавно что каждая англоязычная страна в южном полушарии считает его своим символом, но такого количества татуировок этого созвездия как в Австралии нет нигде. Я думаю о людях, которые всерьез считают это патриотичным и 5 минут пролетают без следа.
Последняя медитация после дискурса как правило не имеет значения. Гоенка-ри дает новые инструкции каждый вечер на следующий день, но тело и сознание слишком измотаны. Хотя сегодня я в очень хорошей форме, и мои кольца наполняются энергией. Я ускоряюсь и пробегаю все тело за один вдох и выдох. И еще раз, и еще раз. По телу бегают мурашки, ощущение такое, как будто с каждым вдохом я передвигаю горы. Я знаю, что это неправильно, и нужно чередовать с медленным обходом. Но этот процесс приятный и он затягивает.
(Я еще не знаю, что в этот вечер я надорву свой мозг и на следующий день буду шутить сам с собой, что вместо гор я теперь толкаю инвалидную коляску. Огненные кольца пропадут, станут невесомыми и неуловимыми. И я больше никогда не поймаю полный распад тела.)
21:15 Медитация заканчивается, кто-то остается задать вопросы учителю, но я слишком измотан. В почти полной темноте я по привычке нахожу свои дом, чищу зубы и закрываю на ночь окна. Выключаю свет. Эвкалипты за окном, еще подсвеченные чужими окнами, превращаются в страшных чудовищ, но я уже привык к ним. Мыслей больше нет. Я закрываю глаза и проваливаюсь в бескрайнюю черную пустоту.